В чужом глазу

Я как-то слышал двух подружек
О третьей пылкий разговор;
Её, семьи, детей и мужа
Пристрастный, тщательный разбор.

Поскольку пели они складно,
То получился монолог.
И я, помучившись изрядно,
Зарифмовал всё то, что мог.

- Представь себе, опять канючит
И проклинает жизнь свою.
Себя, детей и мужа мучит,
Всех обвиняя на корню.

Ей подавай теперь почтенье
И благодарность подавай
За всё её самозабвенье
И за мученья через край.

Она так рьяно осчастливить
Пыталась собственных детей,
Что удалось ей опротиветь
Себе, да и семье своей.

Она открыла с изумленьем,
Как все заботы и дела,
Что столько лет с ожесточеньем
По дому и семье вела

Для поддержания порядка
В хозяйстве и во всём подряд,
Вдруг растворились без остатка
В неблагодарности ребят.

Чего ж она ещё хотела?
Чтоб ноги целовали ей
За то, что вырастить сумела
Рождённых ею же детей?

Она не стала детям другом,
Оставшись навсегда для них
Сварливой, мелочной прислугой,
Погрязшей в хлопотах своих.

Она в их души не вникала,
Сердечность в быте растеряв,
И под себя их подминала,
Под истеричный, вздорный нрав.

И пусть теперь рыдает в голос,
Коль оттолкнула их сама.
За что боролась – напоролась.
Не от большого, знать, ума.

Да, Бог с ней! c нею всё так явно.
Ты вот, что лучше объясни:
Сынков моих ты знаешь «славных»?
Так, что ты думаешь, они

Ко мне дорогу позабыли,
Не навестят, не позвонят,
Как будто, в дальний рейс уплыли.
А я ж растила их, козлят!

Всю молодость на них сгубила, -
И не доем, и не досплю, -
И что в итоге получила?!
И что в итоге я терплю?!

Я уступала им во многом,
Здоровье, жизнь их берегла,
И пред людьми, как перед Богом,
Всё отдавала, что могла.

Открытою была и чуткой,
Добра, заботлива, нежна.
Явились эти проститутки,
И сразу стала не нужна.

При мне ухожены и сыты,
И жили не бедней других.
Всё, всё забыли, паразиты!
Лишь молятся на жён своих.

Не я ли расстилалась пухом,
Не я ль молила их в слезах
Не доверяться жёнам-шлюхам…
Всё, всё распалось на глазах!

23 мая 2009 г.